Третий сектор Империи, Равенна, 30 декабря, 23:32

Последний стакан воды явно был лишним. Орион перевернулся на другой бок, уткнувшись носом в стену. Затих на секунду, прислушиваясь — ничего, только соседушки сопят, как целая ледорожья стая. Орион поморщился и снова заворочался, покосившись на дверь спальни. Электронный замок глазел на него красной лампочкой.

До утра спальня на запоре, и ключ от нее один… Очень веская причина. Лимит времени — семь минут, после этого придет охрана. Можно, конечно, прикинуться больным на желудок, но удирать через окно туалета Ориону хотелось меньше всего — еще не хватало застрять. Да и Лео туда едва ли голову просунет… Значит, надо ждать знака.

Он перевернулся на спину и уставился в низко нависающую койку соседа сверху. Сальные пятна, процарапанные ногтями рисунки — ничего интересного. Подушка кололась его собственными волосами — белыми-белыми, жесткими, как у старика…

Воспитанников Академии почему-то решили постричь именно в Ночь Полярной звезды. Хорошо хоть не налысо, как в колонии. Орион ухмыльнулся: весело б им с Лео пришлось. На улице, в форме академистов, босые, да еще сверкающие лысинами… Да, весело, весело.

Форточка скрипнула наледью, и в узкую комнатушку с шестью койками — по три с каждой стороны — влетела пригоршня снега. Орион поежился, закапываясь в одеяло. А ведь обещали потепление и бесснежие до самой весны… А метеоботы, набитые снегом, как большие подушки, так и шныряют — как отказать народу в метели в честь ночи Полярной звезды?

В любое другое время он бы порадовался, но не когда через эту метель придется мчаться босиком.
Орион выдернул волосок из подушки и прищурился, силясь его рассмотреть. Тонкая белесая леска расплывалась, двоилась на фоне темного зарешеченного окна.

Равенна. Холод. Зима. Пять сонно сопящих носов.

Седой изгой. Желтоглазый в соседнем корпусе. Общий сортир. Побег.

Мало кто сбегает из Академии: тут хорошо кормят, не бьют, да и работу по силам обещают, для Нижних — настоящий билет в жизнь. Вот только Орион по силам не хотел, хотел больше и тяжелее. В конце концов, эленец он или кто? Это имперцы могут просиживать жизнь по исправительным академиям, у них жизнь ого-го какая длинная, а эленцам только и отпущено, что сорок лет.

В кои-то веки Орион порадовался, что попал именно на Равенну, а не на любую другую планету Империи. Как бы ни бесили Границы, Уровни и нелогичный искусственный климат — здесь было проще всего затеряться. А уж виды… Орион прикрыл глаза.

Академистов водили как-то на экскурсию на верхушку Централиона. Многие, раскрыв рты, смотрели вниз, сквозь стеклянный пол смотровой площадки. Другие смотрели в небо — их небо, голографическое, успешно маскирующее ощерившуюся шлюзами и камерами Границу под голубой свод. И лишь Орион смотрел на настоящее небо — сквозь преграды и экраны, сквозь дороги и даже сквозь людей.

И видел ведь. Хоть и без очков.

Увидеть бы вживую, чтоб не сбивала с толку рябь голограммы. Стоять там же, на срезанной верхушке недостроенной Опоры. И чтобы рядом не было никого, чтоб небо принадлежало только ему… Хотя нет. Есть человек, с которым Орион все же хотел поделиться.

За дверью что-то громко зашуршало, поскреблось прямо в металл. Клининг-бот, маршрут 23:30. Пора.

Орион резко сел, едва не саданувшись лбом. Голова слегка закружилась.

„Основатель был Сильнейшим, он показал нам этот путь.
Первым правила Месть, ужасная болезнь души…“

Соседи мирно посапывали. Для них завтрашний день значил не больше, чем сегодняшний: опять проверки, занятия, на которых говорят ни о чем и поощряют шаблонность мысли. Снова упражнения, тесты на профориентацию…

Снова серость и гниль. Ориона ждет другое.

«Второй был Справедлив, судил как врагов, так и своих.
Третий принес Упадок, и „Коготь“ начал затухать…»

Он тенью скользнул к двери. Камера нашарила нейробраслет, тихо клацнули запоры — и он оказался в пустынном коридоре.

„Четвертый был Спасением, уверенной рукой для потерянной толпы.
Пятый стал Бедой — фальшивый блеск тщеславия.
Шестому досталась Боль, наследство Беды“.

Один на сотни миль. У него есть только один союзник.

Шаг-другой. Третий-четвертый. Широкая дверь сортира, которую можно и не заметить, если бы не красная полоса на полу, разделяющая корпуса „перспективных“ и „безнадежных“.

Только бы Итами не оплошал, только бы сумел…

„С Седьмым явилась Фальшь, красочных слов пустота.
Восьмой привнес Надежду, луч света для ослепших в подземельях.
Девятый оставался Сталью, не дав сомневаться и свернуть с пути“.

Еще входя в туалет, Орион почувствовал, что крепления нейробраслета ослабли. Лампочка-идентификатор погасла. Орион едва сдержался, чтобы не сорвать браслет прямо там.

„Десятый показал нам грани новых Истин.
Одиннадцатый беду навлек, привел в дом Дракона.
Жив еще Двенадцатый, принц без королевства“.

Ни смысла, ни рифмы. Весь толк в рваном ритме — в странном и простом сочетании звуков. Именно он заставляет сердце биться тверже, уверенней. Именно он толкает на смелые шаги.

Кафель на стене ужалил раскаленную спину холодом. Плевать.

Его уже вело от запаха свободы — он перебивал даже больничную вонь. Орион глубоко вдохнул, пьянея… И рванул браслет. Железка нехотя разжала крепления, узкие ранки защипало. Больно срывать цепи, когда руки привыкли к кандалам.

Хотелось запустить противную железку в окно или утопить в унитазе — от нее пахло кровью, страхом. Но браслет надо замкнуть, Итами не сможет долго блокировать сигнал.

Труба с горячей водой под номером триста два. А Орион…

Он больше не тринадцатый наследник Соллайт. Он больше не Триста Второй.

Громыхнули шаги — Лео, его Орион мог узнать из тысяч. Дверь чуть ли не с ноги распахнул… Орион выглянул из-за двери и встретился взглядом с ярко-желтыми, звериными глазищами. Футболка была Лео коротка, порванный в старой драке ворот ощерился нитками. Обкусанные золотистые волосы топорщились, как рожки.

— Молодец, точно по графику. Пойдем, — Орион схватился за лапищу и удивился тому, как расслаблены пальцы.

Лео не двинулся с места.

— Орион… — хрипло выдохнул он.

С секунды на секунду их милый разговор могли заметить. Орион снова дернул дылду за руку, и тут увидел, что серебристый обод все еще на Лео. Он перевел взгляд выше… В животе что-то шевельнулось. Персональный номер — 369-F. Еще утром он был другим.

Лео поднял на него красные от усталости глаза. Во взгляде было абсолютное спокойствие — как и всегда. Радужка сверкала в полутьме тусклым золотом. Лео криво усмехнулся:

— Браслет поменяли. Я не могу его снять. Иди один.